Цикл бесед с Патриархом Алексием (2001 г.)

Еженедельник "Собеседник" №№38-42 2001 г. Цикл бесед с Патриархом Алексием II.

Мы специально не стали ставить над этим материалом броскую рубрику «эксклюзив», хотя нам приятно, что именно наш спецкор Михаил Сердюков — в числе собеседников Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Многочасовые беседы с пастырем нации легли в основу новой книги. Мы публикуем лишь короткие главы из нее.

— Ваше Святейшество, считаете ли Вы себя человеком, способным что-либо изменить в этом мире? 

— Понимаете, без воли Божией не делается ничего. 

— Ничего хорошего? 

— Вообще ничего. Поэтому, когда я слышу, как мне говорят: «Вы сделали многое», «Вы творите историю», «сверх меры отдаете себя» и т.д., я напоминаю слова псалма: «Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему подобает честь и слава!» Все мы являемся лишь исполнителями того, что совершается по воле Божией. Разве возможно было бы сегодня возрождать в нашем обществе православную веру, если бы не было на то воли Божией — если бы не рухнула советская империя с ее коммунистической идеологией? 

— И Вы даже в самых своих дерзновенных помыслах не предполагали, что такое может случиться с Советским Союзом? 

— Не предполагал. 

— Более десяти лет мы живем в, казалось бы, совершенно свободном обществе, даже, как иные считают, свободном до невесомости, а назвать себя окончательно раскрепощенными людьми язык не повернется... 

— А выход в том, чтобы умом познать Истину — она дается в Священном Писании. Не просто познать, а полюбить всем сердцем. Чтобы далее, следуя канонам Православной церкви, идти к своему спасению — в этом заключается призвание каждого христианина и, можно сказать, его свобода. 

Величайший подарок Творца человеку — свободный полет его мысли. Но как часто нам приходится сталкиваться с тем, что новейшие изобретения, созданные во благо, используются во зло. Если первой печатной продукцией, как в Западной Европе, так и у нас в России, были книги Священного Писания, то сегодня мир словно взбесился: книжные прилавки «залиты кровью», переполнены дешевками, проповедующими насилие, продажную любовь... Нас убеждают, что жизнь человеческая ничего не стоит, — это же страшный грех! Для порабощения ума и духа активно используются глобальные информационные системы и электронные средства массовой информации. Созданные для облегчения распространения знаний, информационные системы приобретают совершенно иной облик и используются для подавления созидающих внутреннюю жизнь души чувств стыдливости и целомудрия, для пробуждения низменных инстинктов, распространения безнравственности и агрессии. А телевидение? Оно же теперь общедоступно! Но телевизор стало опасно включать — опасно для нормальной человеческой психики!.. Даже такой появился критерий у телевизионщиков: чем ужаснее новость, тем больше зрителей она соберет. Прикрываются ставшей притчей во языцех «свободой слова», а у самих в голове одна прямая, как гвоздь, мысль: рейтинг, не упустить свой изменчивый рейтинг!.. Иначе рекламодатель больших денег не даст, а как без них дальше за «свободу» бороться? 

«Любое рабство унизительно для христианина» 

— А чему удивляться? Внезапная демократия, шальная свобода — для многих это кирпич на голову вместо привычного дождя... 

— Из одной крайности да в другую... Вспомните советские фильмы, ведь были же очень хорошие! А теперь резко качнулись в обратную сторону, и затрещали с экранов сплошные боевики. 

— Ну не сплошные. Уже наелись боевиков, порнографии. Все наносное уйдет безвозвратно. Уже уходит. 

— Дай-то Бог!.. Свобода — это не только великий рай Божий, но и глубочайшая ответственность. Именно неумение человека разумно и достойно распорядиться своей свободой породило едва ли не все исторические трагедии минувшего века. Церковь понимает свободу человека прежде всего как отказ от порабощения злу и греху. Ибо Господь, даровав человеку свободу, одновременно призывает его умножать любовь, доброту, справедливость и милосердие. 

Важно понимать: новые технологии, их стремительное развитие — это еще не культурный прогресс. Без духовного развития личности, без высоких идеалов служения истине, добру и красоте человек все более закабаляется и в конечном итоге неизбежно становится рабом вещей. Любое рабство унизительно для христианина. И рабство вещам и технологиям, если поглядеть на это глазами веры, всегда несет в себе элементы идолопоклонства. 

— Как известно, вместе с политической россияне обрели и экономическую свободу. Однако воспользоваться ею во благо себе удается далеко не каждому. Вы могли бы поделиться своими мыслями по этому поводу? 

— Увы, потоки свободы за истекшее десятилетие принесли народам бывшего СССР не только радости, но и немалые разочарования. Особенно это заметно в сфере экономических преобразований. С одной стороны, именно они открыли людям возможность избирать любое поприще для самостоятельной ответственной деятельности в интересах личности и общества. Однако утверждение нового экономического уклада отнюдь не стало панацеей от таких проблем, как рост преступности и коррупция, социальная несправедливость, глубокое социальное разделение общества. Более того, в ряде случаев эти проблемы усугубились до критического состояния, поставили на грань физического выживания не только социально незащищенные слои наших сограждан — пенсионеров, инвалидов, многодетные семьи и просто малообеспеченных, но и вполне трудоспособное население. Об этом церковь неоднократно свидетельствовала перед лицом государства и общества, печалуясь о нуждах простых верующих, напоминая об ответственности правителей перед Богом, народом и историей и призывая власть имущих реально заботиться о благе нуждающихся. Ибо в Священном Писании сказано: «Не обижай наемника, бедного и нищего... чтоб он не возопил на тебя к Господу и не было на тебе греха». Наша церковь, веками соединенная со своим народом, не может оставаться равнодушной к процессам, происходящим в обществе в эти противоречивые, лукавые времена. Преодоление греховного влечения исключительно к материальным благам должно быть поставлено во главу угла духовного воспитания личности. 

— Вас раздражает молодежная культура, которую люди старшего поколения, мягко говоря, не всегда воспринимают спокойно? Приходится ли Вам ставить на место иных молодых людей, делать в их адрес критические замечания? 

— Кого-то раздражает и даже пугает молодежная культура, бурная общественная активность юношей, да и девушек тоже, их привычки и увлечения, манера одеваться и говорить. И вот тут я задаюсь совсем не праздным вопросом: а не злоупотребляем ли мы, люди старшего поколения, увлекаясь испепеляющей критикой собственных, по сути, детей? Убежден, что по отношению к молодежи мы часто бываем несправедливы. Ибо в каждом юноше и каждой девушке живет неистребимый образ Божий! А если кто-то из молодых «уходит на страну далече», падает в бездну греха, то ответственность за это несут и старшие поколения. Общество пожинает плоды семидесятилетнего плена безбожия.

— Вам конечно же приходилось общаться с теми, кто называет себя атеистами? Кто они, на Ваш взгляд? Это люди примерно одинаковых убеждений или разнородных? Как Вы к ним относитесь? 

— Отношусь к этим людям так же, как и к другим. Искренне желаю им обрести веру. Ведь, по словам одного из отцов церкви, каждая душа по природе своей христианка. Конечно же среди атеистов есть разные люди. Одни лишь называют себя таковыми, другие слишком мало задумывались над смыслом бытия, третьи действительно убеждены в своих позициях. Вспоминаю, как тяжело пришлось одному нашему гонителю — уполномоченному Совета по делам религий — в годы, когда началось возрождение церкви: ведь он человек убежденный, и смысл его жизни был в уничтожении того, что стало возрождаться. Это тяжелейший крах личности. Такое переживать невыносимо. 

— Но ведь такие люди — это гонители церкви, ее враги. Сочувствие к ним разве не тождественно поощрению зла? 

— Спасителем нам заповедано молиться за врагов наших. Молитва же всегда есть созидательное напряжение благой воли. Это действующее, активное пожелание всеми силами своей души подлинного блага и добра, спасения тому, кому ты молитвенно желаешь вразумления. Эти люди сами считали себя нашими врагами. Мы же не дозволяли себе испытывать к гонителям ненависти и зложелательства. Если бы мы поддались на такое искушение, это означало бы нашу духовную капитуляцию перед ними. Ибо означало бы, что силы зла вошли в наше сердце и сделали нас едиными в злобе со своими гонителями. 

«Ненавидь грех и люби грешника» — так говорит православие. Я могу и должен осудить (в смысле дать нравственную оценку) поступок человека. Но я не могу поставить знак тождества между этим поступком и самим человеком. Злому поступку я должен противодействовать, человеку же — помогать справиться с грехом, превзойти неверие или маловерие, обрести истинную веру.

— Ваше Святейшество, молодость — это непременное желание доказать всему миру и конечно же себе лично собственную неповторимость, свой, если желаете, революционный настрой по отношению ко всему окружающему и всему происходящему вокруг. Вспомните, пожалуйста, себя двадцатилетнего: Вами никогда не овладевал так называемый дух бунтарства? А если овладевал, то что Вы в такие моменты предпринимали? 

— Молодость — самый активный и потому, наверно, самый прекрасный период в жизни каждого человека. Конечно, я помню себя и двадцатилетним, и всякое, несомненно, бывало. Например, мотогонками увлекался, обожал скорость... Любил одноклассницу и, смею надеяться, был любим... Бунтовать, наверно, тоже хотелось, особенно в студенческие годы — после Духовной семинарии я сразу перешел учиться в Духовную академию. На многое открывались глаза. Вокруг ведь шумел-строился коммунизм, и мы, хотя и жили за церковной оградой, в определенной мере невольно были участниками этого абсурдного, особенно с церковной точки зрения, процесса. 

— В чем же его абсурдность? Ведь существовало даже такое вполне академическое понятие, как «научный коммунизм». Понятно, что в семинарии и Духовной академии Вам эту дисциплину не преподавали, но Вы, как человек любознательный и пытливый, могли бы и поинтересоваться, что это такое, раз оно все-таки существует рядом!.. 

— Интересовался — куда же было деваться... И был весьма удручен самим фактом существования подобного лжеучения. Понимаете, мечта о создании рая на земле в той или иной степени интенсивности периодически овладевает людьми. Сама по себе мечта о рае на нашей планете, с моей точки зрения, свидетельствует только о безграничном потенциале добра, изначально заложенном в человеке Богом. Идея построения коммунизма — одна из разновидностей этой мечты. В то же время попытки реализовать эту мечту свидетельствуют о полном незнании Божественного откровения людьми. Знание же о нем и сопротивление воле Божией является проявлением зла. В разные времена под эту мечту подводились самые невероятные фундаменты, в том числе и марксизм, и порожденный им и греховным властолюбием большевизм... Неопровержимые законы Божественного Промысла привели к тому, что попытки осуществления коммунистической мечты выродились сначала в тоталитарное насилие, а затем, по мере естественной усталости идеологической империи, в идею построения коммунизма — земного рая! — «в отдельно взятой стране». Причем в качестве последнего основания сомнительной идее пришлось воспользоваться Заповедями Божиими, которые были оскорбительно переформулированы в «моральный кодекс строителя коммунизма». 

— По-вашему, рецидив попытки «создания рая» на нашей грешной земле возможен? 

— Несомненно. Дайте только срок, и оглянуться не успеем, как подрастут новые поколения «возмутителей покоя» — хотя где он, покой, в сегодняшнем мире? Едва отдышится человечество от недавнего коммунистического угара, как свежеиспеченные борцы за «райскую жизнь на земле» вновь примутся за свое. На какой бы основе — политической, националистической, технократической, экономической — ни строилась грядущая вавилонская башня, ее опять разрушит человеческая греховность, победить которую без Господа нашего Иисуса Христа мы не в силах. 

— Мрачную картину Вы рисуете, Ваше Святейшество. Ситуация в нашем обществе нервная — это правда. И в первую очередь реагирует на нее чувствительная молодежь, как ей и положено по природе. Как в такой ситуации не потерять себя, соблазнов так много... 

— От всей души хочется посоветовать молодым людям и девушкам: что бы ни происходило с вами или вокруг, ни при каких обстоятельствах никогда не поддавайтесь искушению экстремизмом. Тысячи авантюристов разного толка, потерявших последние капли совести демагогов и популистов, привлекая на свою сторону не утвержденных в подлинной духовности молодых людей, используют их как средство для осуществления своих личных, как правило, властолюбивых политических амбиций. Горький опыт показывает, что экстремизм всегда приводит к пролитию крови, что только усугубляет противоречия и умножает взаимную ненависть. А ведь при этом неизбежно гибнут любовь и разум. Есть бесценное правило в сокровищнице православного христианства: если ты хочешь изменить мир в лучшую сторону и если тебе активно что-то не нравится в окружающем тебя обществе и людях и ты точно знаешь, что дальше так жить нельзя, начни непременно в первую очередь с изменения себя. Ибо и в тебе, и в твоем образе жизни, и в твоих грехах кроется болезнь, поразившая общество, за которое ты сам так болеешь и переживаешь. 

Долгие десятилетия нам внушали, что храмы посещают лишь пожилые и немощные люди, с уходом которых умрет и религия. Но в начале девяностых годов все с изумлением увидели новое, юное лицо Русской церкви. 

— Тем не менее, Ваше Святейшество, мы вынуждены Вас огорчить: определенная, и весьма значительная, часть молодых россиян полагает, что Православная церковь отстала от жизни и, более того, почему-то упрямо не желает идти в ногу со столь стремительно меняющим свои вкусы и приоритеты временем «космических скоростей» и «всепоглощающего Интернета». 

— Мы хорошо помним огульные обвинения в адрес церкви при советской власти в «серости», «мракобесии», во «вражде к науке и прогрессу». О какой несовместимости религии и научно-технического прогресса может идти речь сегодня? начался активный и плодотворный диалог с ведущими представителями науки... В МГУ имеется даже своя домовая церковь — храм Святой мученицы Татианы, который является Патриаршим подворьем. 

В храме Святой мученицы Татианы несут свое служение образованные и опытные пастыри, сами когда-то окончившие МГУ. Ежегодно в Татьянин день я служу молебен в университетской церкви, потому что считаю себя покровителем студенчества и вообще всех «учащих и учащихся»: будь то студенты МГУ или других учебных заведений страны. Считаю уместным напомнить, что я являюсь действительным членом Академии образования Российской Федерации, а также почетным профессором МГУ. А вы говорите, будто бы «церковь отстала от жизни». Неправда это. 

— И то, что Вы не любите Интернет, тоже неправда? 

— Кто вам сказал, что я против современных технологий и Интернета в частности? Наша церковь активно использует все доступные нам достижения научно-технического прогресса. Ведь мы не против научных и технических успехов и открытий в принципе. Важно, чтобы прогресс работал во благо человека и не использовался для отчуждения людей от Бога. А мне известно, что, например, тот же Интернет очень часто служит целям безнравственным, а то и преступным. Этому надлежит противиться, а от возможных соблазнов воздерживаться самим. 

— Интересно, а у Вас есть персональный компьютер? 

— Понимаете, десять лет своего патриаршего служения я против персонального компьютера возражал. Мне предлагали установить его в рабочем кабинете, обучить азам... Только как-то все руки не доходили, да и, откровенно говоря, не лежала душа: в мои годы трудно менять привычки. Но жизнь, как говорится, заставила. Когда по всей Москве служили 120 священников, я помнил их всех визуально и по именам. Сегодня их 995 — всех не запомнишь... Выручает персональный компьютер, в который мой референт заложил все необходимые сведения и о московских священниках, и о многом другом, что мне по должности необходимо иметь всегда перед глазами. Электронная память обширна, компьютер действует быстро, и это мне нравится. Иной раз возникает вопрос — нажал кнопку, и пожалуйста: на экране тут же появляется фотография нужного в данный момент лица, вся хронология прохождения им службы и другие необходимые сведения. Удобно! 

— Вы и Интернет освоили, Ваше Святейшество? 

— Интернет пока нет. Всю необходимую информацию, особенно ту, которая относится к церковной жизни, мне готовят в виде специальных обзоров и справок. Так что я в курсе всего, что происходит в церкви, стране и мире. 

— Ваше Святейшество, Вам приходится довольно много общаться с людьми власти и бизнеса. Часто ли встречаются среди них глубоко и искренне верующие? 

— Да, я встречаю все больше людей, которые веруют искренне. Может быть, они не все воцерковлены, потому как нельзя сбрасывать со счетов семьдесят лет насилия над православием в России, воспитания детей в духе отрицания веры и нравственных христианских ценностей. Но сегодня у все большего числа политиков, бизнесменов, общественных деятелей появляется четкое осознание того, что без веры жить худо. Меня поразил президент Узбекистана Ислам Каримов, который на праздновании 125-летия образования Среднеазиатской епархии так прямо и сказал: «Без веры жить нельзя!» 

Сегодня ко многим государственным деятелям из тех, кто не был крещен, приходит осознание того, что надо креститься. И многие крестятся. Евгений Максимович Примаков, например, крестился в 68 лет. 

— Видимо, не без Вашей помощи? 

— Да, я его окрестил. Он служил министром иностранных дел, все время был в разъездах, мы встречались накоротке, но совершить таинство крещения долго не удавалось. Но все-таки улучили момент... 

Чем меня поразил Примаков, так это тем, что признался: «Единственное время у меня свободное, это когда раз в неделю плаваю в бассейне. Когда плыву в одну сторону, читаю молитву, назад — молюсь о тех, кого нет в живых. Жену первую вспоминаю, сослуживцев, друзей, кого нет...» Это было настолько искренне рассказано, что меня просто поразило. 

— Но разве можно молиться, плавая в бассейне? 

— Казуистический вопрос. Иногда еще спрашивают: а можно молиться во время ходьбы на лыжах или бега трусцой? Молиться можно всегда. Люди государственного масштаба постоянно заняты разными мыслями, порой даже болеют от этого — перегрузка! При такой напряженной мыслительной работе очень важно иногда отключаться от повседневных забот. Евгений Максимович, видимо, так отключается, когда оказывается в бассейне. Тогда он вспоминает молитву и молится за людей, с которыми жил раньше и живет сегодня...

— Простите за любопытство, а с Вами где такое случается? 

— Есть такое местечко — Переделкино. Там у меня маленький зоопарк домашних животных: курочки, козочки, коровки. С ними я отдыхаю и на какое-то время, как Примаков в бассейне, отключаюсь от повседневной текучки. 

— А кого из животных больше всех любите? 

— Чижика. Это собачонка такая, пекинес, ему почти десять лет. Есть собаки побольше — Рой и Лада, калмыцкие овчарки. Меня признают, но с чужими — проблема. Приходится держать их в вольерах, как львов. Агрессивные больно... Котов люблю. Их у меня два: персидский и обычный. А еще есть кенар, подарили после освящения приюта для девочек. Юрию Михайловичу Лужкову подарили двух кроликов, а мне — поющую птицу. Через пару недель спрашивают: «Ну как там наша птица, радует пением? Правда, чудный голос?» Отвечаю: «Уезжаю — кенар еще спит, возвращаюсь — уже спит». Правда, теперь больше бодрствует и поет замечательно. А большой попугай Рома его целый день слушает. 

— Без комментариев? 

— К сожалению. Хотя Рома — попугай говорящий. Однажды его похитили — не у меня, у прежних хозяев — и пытались вывезти за границу. Когда на таможне задержали, с ним и случился стресс. С тех пор с людьми Рома больше не разговаривает. 

— Серьезная птица. А как, любопытно, поживает цыпленок, которого, как повествует молва, Вы обнаружили однажды на дороге. Он попал под колеса автомобиля, Вы взяли его в свои руки, и цыпленок ожил!.. 

— Не совсем так. Если бы автомобиль сбил цыпленка, я думаю, он бы в моих руках не ожил. Мы вышли за ворота моей дачи и видим: по асфальту бегает желтый малыш. Видимо, проехала автомашина с цыплятами, один и выпорхнул. Цыпленок жил у нас в доме, бегал по столу — совсем ручным стал. Потом вырос и стал большой курицей. Курицу отвезли в Эстонию, в Пюхтицкий монастырь, и там ее назвали «Московская барыня». 

— И никто бульон из нее варить не осмелился? 

— Хочется думать, никто. Еще у меня была убогая курица — у нее клюв был кривой. Когда приходил кормить кур, ее особо подкармливал — жалко убогую. Она, когда видела меня, сразу подпрыгивала высоко и бросалась под ноги. Так вот из нее тоже никто суп не варил, умерла своей смертью. 

— С курицей все ясно. Но вот почему коровы, стоит Вам появиться в коровнике, все разом встают? Видели своими глазами, а то бы не поверили... 

— Так я же их почти каждый день с руки кормлю, если, конечно, не в командировке или не на встрече. Вот и встают, потому что инстинкт. У нас шесть коров, три козы, конь. 

— Молоко у Вас, значит, свое. Любите? 

— Парное — особенно. Я в еде неприхотлив: люблю картошку, гречневую кашу, огурчики малосольные... Но парное молоко, да от наших коровок — это, знаете, удовольствие. Еще мороженое люблю — с детства и до сих пор не отказываю себе, если есть возможность полакомиться. 

— Мы немного отвлеклись. Хотелось бы продолжить тему Ваших крестников: много их у Вас в среде российского истеблишмента? 

— Кого я крестил? Многих... О Примакове я вам рассказывал. Еще Юрия Михайловича Лужкова, московского мэра, крестил. Михаила Михайловича Касьянова, премьера нашего, недавно окрестил тоже. 

— Недавно? Президент с детства крещеный, а премьер, получается, догоняет его только сейчас? 

— Ничего из этого не получается. Во всяком случае, плохого. Когда человек крестится, он никого не догоняет. Он просто крестится, и все. Возраст, в котором он придет к этому, для меня значения не имеет. Главное, чтобы это от сердца шло. Так вот, рассказываю о нашем премьере... Как-то, встретившись с Михаилом Михайловичем, мы заговорили об обряде крещения, и он вдруг кротко так спрашивает: «Можно?» Честно говоря, я тогда не понял, что именно «можно». Был какой-то официальный прием... Но вот встречаемся в другой раз, и я спрашиваю — мне все-таки любопытно, о чем мы недоговорили: «А Вы кого-то крестить собираетесь? Сына или дочь?» Он засмущался и отвечает: «Дочь у меня крещеная, и супруга крещеная. А вот сам я... В соборе на Пасху ужасно себя ощущаю: перекреститься ведь не могу!» Крестил я Касьянова чин по чину. Надо отметить, что из всех моих высокопоставленных крестников Михаил Михайлович, пожалуй, лучше всех подготовился. Он хорошо изучил весь обряд и даже «Верую!» прочитал наизусть. 

— Cегодня притча во языцех российского политического бомонда — Павел Павлович Бородин, бывший управляющий делами администрации президента России, а ныне государственный секретарь Союза России и Белоруссии. Как Вам известно, швейцарская прокуратура обвиняет его во многих грехах, связанных с чиновничьей болезнью всех времен и народов — коррупцией. Насколько нам известно, у Вас с Бородиным давние дружеские отношения. Вы верите в то, что Павел Павлович ни в чем «особо крупном» не виноват? 

— Не знаю, виновен он в чем-то или нет: разбираться в этом — дело прокуратуры. Я сужу о человеке по его делам, а они у Павла Павловича Бородина заслуживают немалых похвал. Я видел то, что он сделал в Кремле, и это восхитило меня. Благодаря его высокоразвитому чувству — не побоюсь этого словосочетания — исторической ответственности крупнейшему национальному достоянию отчизны возвращена первозданная красота, а с ней и духовная сила древнейших памятников архитектуры. Я помню фотографию в «Известиях» — Путин показывает президенту США Биллу Клинтону отреставрированный Андреевский зал Большого Кремлевского дворца. Американец открыл от изумления рот! И таким же его видели в храме Христа Спасителя: с открытым ртом рассматривал он наши возрожденные святыни... Я это к тому, что и Кремлевский дворец, и храм Христа Спасителя сегодня — это гордость России, которая останется нашим потомкам, потому что сделано это ответственными, совестливыми людьми на века. 

Когда Бородина арестовали в Нью-Йорке и поместили на несколько месяцев в тюрьму, не имея на то достаточно веских оснований, я пожелал ему мужества и выразил надежду, что все тяжкие испытания для него скоро закончатся и он непременно вернется на родную землю. Еще я послал ему иконки Спасителя и Божией Матери, чтобы они укрепляли его православный дух. И Павел Павлович все перенес достойно. А разве не достойно всяческого уважения отношение этого человека к детям? В его семье это главные люди, хотя многие из ребят, как мы знаем, являются усыновленными и удочеренными. Сколько в нашей стране сегодня беспризорных детей — огромное количество! Когда отроки и отроковицы лишены родительского тепла, ласки, когда они, не выдержав бездушия, убегают из родного дома — это ведь настоящая катастрофа! 

В Астрахани я зашел в семейный приют, и директор мне поведал, при каких обстоятельствах сюда попадают ребята. Одного двухлетнего ребенка, например, мать привязывала электрическим проводом к батарее, чтобы тот не мешал ей... Много разного безобразия. А вот таких, как Павел Павлович Бородин и супруга его Валентина Александровна, — таких христиан на всех обездоленных, к несчастью, не хватает... 

В Библии говорится: «Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом» (Притч. 19, 21). Я молюсь Господу о том, чтобы сердца ответственных российских политиков были умудрены познанием воли Божией, направленной ко благу и спасению возлюбленного отечества нашего. 

— Ваше Святейшество, как Вы полагаете, русский человек в России непременно должен быть православным христианином? 

— А иудей, следуя вашей логике, иудеем? Иоанн Креститель говорил фарисеям: «Не вздумайте говорить о себе — отец у нас Авраам!» Так и нам, пожалуй, нет смысла восклицать по всякому поводу и без повода: «Отец у нас Сергий Радонежский!» 

— Что, по-Вашему, движет человеком в жизни? 

— Цель. Ясная цель, которую каждый из нас должен наметить себе непременно. К этой цели человек стремится и должен ее достигать, потому что иначе жизнь превратится в бессмыслицу. Цель — это движение, в ее достижении смысл человеческого существования. 

— В свое время Вы стали одним из самых молодых архиереев Русской православной церкви. Но это ведь не в церковной традиции: ставить в иерархи юнца — опыта маловато, житейской мудрости практически нет. И все-таки Вас посвятили в сан епископа — почему? 

— Вообще-то 32 года — возраст не такой уж юный. Но я понимаю, о чем вы, и спешу сказать: никакого блата, тем более начальственных указаний из государственных инстанций в моем наречении не было. Основная причина столь быстрого взлета молодых священников в те времена — это так называемая демографическая дыра, которая, к несчастью, образовалась в кадрах Русской православной церкви после драматических событий 1917 года. Известно, например, что в связи только с одной кампанией по изъятию церковных ценностей, начатой в феврале 1922 года в России, большевики расстреляли более десяти тысяч священнослужителей и верующих. Среди них было немало церковных иерархов, например митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин. Еще раньше невинной жертвой красного террора стала настоятельница Марфо-Мариинской обители в Москве великая княгиня Елисавета Феодоровна. Огромные человеческие потери церковь понесла в годы сталинщины... 

К тому же была ликвидирована система духовных учебных заведений, проявился жесткий курс на сокращение числа архиереев и недопущение к архипастырскому служению церковно активных кандидатов. К началу 1960-х в Русской православной церкви оставалось немного архипастырей, обладавших систематической богословской подготовкой, полученной ими еще до 1918 года. Вот почему нашему православию хронически не хватало и священнослужителей, и иерархов. Не я один удостоился такой чести, но мне чрезвычайно приятно, что и я оказался в их числе. 

— Отдел внешних церковных сношений для священника — это же все равно что Министерство иностранных дел для чиновника: попадаешь на такую работу — и мир распахивает свои далеко не каждому доступные в советские времена заветные двери. Вы помните адрес своей первой зарубежной командировки? 

— Конечно. И адрес помню, и время. 14 ноября я получил назначение на пост заместителя председателя ОВЦС, который в то время возглавлял архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов), и сразу же был направлен Священным Синодом на остров Родос в составе делегации Русской православной церкви на первое Всеправославное совещание. А потом поехал в Нью-Дели, потом... Словом, мир повидал и при этом, смею надеяться, что-то полезное сделал. 

— А правда, что без ведома Комитета государственной безопасности ни одна поездка за пределы Советского Союза в то время не могла состояться? И гражданин, получивший такую возможность, тем более постоянную, должен был как минимум пользоваться благосклонностью этой всесильной организации? 

— Не могла. Это были глаза, уши и, как сами они тогда говорили, даже меч со щитом правящей коммунистической партии. Мышь без их дозволения не смела перескочить границу, тем более священник... Но дело в том, что отношение к Русской православной церкви медленно, но постепенно менялось. Способствовало этому в какой-то степени даже навязчивое желание СССР постоянно демонстрировать народам земного шара свою в высшей степени миролюбивую политику, а также якобы открытость к сотрудничеству двух социально-политических систем, не затрагивавшему идеологию. Это побудило руководство страны поддержать движение сторонников мира, независимо от того, какой конфессиональной и политической ориентации они придерживались. Как правило, религиозное миротворческое служение встречает в международных, государственных и общественных сферах самое серьезное к себе отношение и тем реально оказывает оздоравливающее влияние на тягостную обстановку в нашем смятенном мире. Тогда, в условиях холодной войны и глубокой политической конфронтации в Европе, парализовавшей нормальное общение народов и государств, только церкви и религиозные объединения сохраняли определенную возможность взаимообщения и сотрудничества. Так что с точки зрения кагэбешников, видимо, я был вполне «необходимым для укрепления безопасности» человеком. Во всяком случае, за границу меня выпускали беспрепятственно. 

— Как же Вы себя там вели? Вас же наверняка терзали вопросами об «ужасах советской власти», как и всякого выезжавшего в «мир свободы и демократии»? 

— Однажды в Швеции в прямом эфире популярной телепрограммы меня спросили: «Как Вы мыслите будущее церкви в коммунистическом государстве?» Я высказался в том духе, что христианин всегда должен быть оптимистом и верить в непреложность слов Спасителя о вечном пребывании церкви на земле. 

— Но как же Хрущев с его маниакальным стремлением построить через двадцать лет в Советском Союзе коммунизм и ни одного священнослужителя к тому времени в стране не оставить? 

— Парадоксально, однако в обстановке официального воинствующего атеизма государственная власть нашей страны в то время не только не препятствовала развитию межцерковных связей как внутри СССР, так и за его пределами, но и, наоборот, проявляла к этому повышенный интерес. Конечно, это не было отступлением Хрущева от своей цели, а скорее являлось вполне продуманным тактическим приемом. Но как бы то ни было, шестидесятые годы следует признать исключительно плодотворными для интенсивного продолжения братских отношений нашей церкви с поместными православными церквами и развития их сотрудничества. 

— Правда, что чиновники Совета по делам религий, главной надзирающей за деятельностью священнослужителей организации в советские времена, были сплошь сотрудниками КГБ? 

— Мне трудно об этом судить, они мне не исповедовались. Хотя, конечно, бывшие сотрудники спецслужб, которые бывшими, как сами они говорят, не бывают, в этом совете встречались. В брежневский период, не говоря уже о горбачевском, несмотря на то, что всевластие Совета по делам религий ослабело, однако все еще оставалось нормой государственно-церковных отношений. И все мы вынуждены были с этим считаться, чтобы сохранить нашу церковь. Брать на свою совесть меньший грех, дабы избежать греха большего... 

— Несколько лет назад — помните, Ваше Святейшество? — страну захлестнула кем-то спланированная волна компромата на высших деятелей Русской православной церкви. Многих и даже, простите, Вас, Ваше Святейшество, называют «агентами КГБ». Чем, по-Вашему, вызваны эти нападки? 

— Я хорошо помню те газетные публикации, особенно в начале девяностых годов, в которых обыгрывалась тема «Церковь и КГБ». Мне сразу стало понятно, какую цель преследуют организаторы так называемых разоблачений. Это горячее желание, привнесенное, кстати, извне, расколоть нашу церковь, подорвать к ней доверие верующих и особенно тех, кто на пути к православной вере. И в сегодняшней России таким людям, к сожалению, есть на кого опереться. В стране «объявили» демократию, но атеизм в одночасье ведь не исчез! Для деятелей, всю жизнь исповедовавших богоборческие взгляды, стало настоящим шоком то, что люди устремились в церковь. Как остановить это — продолжать кричать: «Бога нет!»? Немодно стало... Тогда придумали в числе прочих пакостей и такую: не ходите туда, там агенты КГБ. Это в каком, интересно мне было бы узнать, смысле — в смысле предатели веры мы, что ли? Я уже вам говорил, какая у нас была ситуация, как вынуждены мы были строить отношения с властью. Но при чем здесь агенты? В последнее время прошлое нашей церкви нередко выставляется в искаженном свете, ее епископы становятся объектом злонамеренной клеветы. Это порождает у младенцев в вере превратное представление о епископате. И делается это сознательно: «Поражу пастыря, и рассеются овцы». 

— Вы сказали, что помните клеветнические публикации, значит, Вы все их читали лично? 

— Возможно, не все. Но я умею читать, вы разве об этом не знали?.. 

— Ваше Святейшество, есть множество толкований Апокалипсиса и одновременно всевозможных спекуляций на тему грядущего конца света. Неизбежность страшных событий может рождать пессимизм, отчаяние. Как Вы лично относитесь к этой проблеме? 

— Видя бушующее вокруг море греха и порока, мы не должны отчаиваться, а, напротив, обязаны твердо хранить спасительную веру, стараясь, насколько это возможно, удерживать мир от падения в бездну и трудиться ради его духовного обновления на началах Христовой Истины, ради спасения человеческих душ. В этом и состоит смысл служения церкви, совершаемого даже в самое тяжелое время. Мы знаем, что «весь мир лежит во зле», а отдаление современного человека от Бога становится угрожающим. Но при этом никто не может отнять у церкви великого обетования Божия: «Сия есть победа, победившая мир, вера наша». 

Мы, православные христиане, знаем, что земная история имеет конец, и ожидаем второго Пришествия Господа Иисуса Христа. Но мы также знаем и то, что сказал об этом Сам Господь: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти». Любые предсказания даты конца света не имеют благословения Божия и благословения церкви. Ожидая конца истории, христианин не должен погружаться в отчаяние, ему следует очищать свою душу и свою жизнь, чтобы в любой день и час быть готовым встретить Господа, перед которым мы должны будем дать отчет о своих делах, словах и помыслах. 

-Еще совсем недавно атеистическая наука принципиально отвергала возможность воскрешения умерших. Теперь, напротив, утверждает, что это возможно без всякого воздействия свыше, с помощью нового научного открытия — расшифровки генома человека. Как Вы к этому относитесь? 

— Не стоит противопоставлять науку религии, как это любили делать при атеистическом режиме. Это явления несопоставимые. Что же касается конкретной проблемы, тут вот о чем надо задуматься. Уникальная, неповторимая человеческая личность приходит в этот мир один только раз, чтобы нынешней, временной жизнью приготовить себя к Жизни Вечной. Положим, появится возможность использовать генетический материал, чтобы создать точную копию ныне живущего или жившего когда-то человека. Но душа этого человека продолжает жить за гробом и после смерти. Кем станет его «двойник», верующему человеку ясно: это будет уже другая личность. Причем материальная форма индивидуума, посланного Господом в одну историческую реальность, повторится в совершенно другой. Не нарушит ли это Богоустановленных законов природы? 

Есть здесь и социальный аспект. Если бы мы могли воскрешать умерших, кому бы при несовершенной общественной морали мы подарили вторую жизнь? 

Не оказалось ли бы человечество в ущерб своей гармонии вскоре перенасыщенным клонами интеллектуалов, ярких исторических фигур или просто членами богатых семей? Всякий раз, когда мы помышляем о вторжении в тончайшую материю естества личности и человечества, нам надо быть предельно бережными и аккуратными.

— Давайте затронем более житейскую тему: как Вы лично относитесь к алкогольной проблеме и алкоголю вообще? Апостол Павел, например, советует своему ученику Тимофею употреблять вместо воды вино для здоровья. 

— И тот же апостол Павел в Послании к ефесянам пишет: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом». Противоречия тут нет. Во всем нужна разумная мера. Можно употреблять, а можно упиваться. И когда человеком овладевает страсть к алкоголю, когда он без алкоголя не способен спокойно и дня прожить, то это уже несчастье. Не ведая своей разумной меры, заниматься этим делом не стоит. 

— Вы сами позволяете себе хотя бы иногда употреблять спиртные напитки? 

— Крепкие — нет. Хотя один мой друг-академик советовал не пренебрегать алкоголем. Он разговаривал с лучшими кардиологами мира, так те утверждают: нужно выпивать понемногу, но каждый день. Я спросил: «Какое вино предпочтительнее: красное или белое?» Он ответил: «Лучше — виски». В ночное время, особенно в моем возрасте, случаются всякие сердечные осложнения. Так вот, небольшая доза алкоголя — это профилактика. Немного хорошего красного вина я иногда себе позволяю. Желательный сорт — «Каберне». 

— А еще, Ваше Святейшество, ходят по российским лесам слухи, что Вы отменный грибник. Считаем своим долгом эти слухи проверить. Заодно помогите определиться в давнем споре любителей «тихой охоты»: как следует поступать с белым грибом — выкручивать из грибницы или срезать острым ножиком? 

— Существует два способа, и оба они грибнице не вредят. 

Так вот, можно белый гриб аккуратно выкручивать из грибницы — это первый способ добычи, называется «поворот». Но можно и ножом срезать, только так, чтобы не оставалось корешка, потому что разложившийся корешок сильно вредит грибнице. 

— Вы какой способ предпочитаете? 

— Я аккуратно срезаю. С детства бегал по грибы, как только из города с родителями выбирались, и особенно во время паломничеств... Для меня это, пожалуй, самое любимое занятие. Вот только в последние годы, к сожалению, выбраться в лес практически не удается... Но замечательный случай произошел недавно на отдыхе. Не пишите только, в какой я стране отдыхал — это единственное место, где мне обеспечивают инкогнито... Там много разных туристических троп, мы по ним много ходим. И как-то я свернул с тропы, заглянул в лес, а там — рыжики! А это мои любимые грибы. Да в таком количестве, что я в жизни их столько в одном месте не видел. Их же там никто не собирает! 

Но вот дальше что с ними делать — это при тех обстоятельствах оказался непростой вопрос. Со мной были водитель и референт, я им говорю: надо ведра искать эмалированные. А мне отвечают, что в этой стране эмалированных ведер нет. Долго искали, но все-таки нашли нужные ведра. И тогда я засучил рукава. Стали заготавливать рыжики. Солить. По моему рецепту. 

— Читатели не простят, если Вы с ними не поделитесь этим рецептом. 

— Идеально рыжики собирать в сухую погоду и не мыть. Но грибы чаще всего бывают в песке, поэтому сполоснуть холодной водой придется, потом пусть она вся стечет по возможности. А вот если рыжики со мха, то тогда их можно не мыть, обтереть чистой тряпочкой и все. Дальше укладывать в ведро шляпками вниз. Обязательно рядами. Каждый ряд — посолить. Накрыть все чистой тряпицей, сверху положить большую тарелку или крышку и придавить гнетом. 

Два-три дня, и пожалуйте к столу — грибы готовы! А вообще-то рыжики можно есть сразу. Срезал в лесу, посолил — и кушай на здоровье. 

Это единственный гриб, который не требует особой обработки. Почитайте «Тихую охоту» Владимира Солоухина. 

— Как Вы относитесь к другим авторам и произведениям, которые касаются религиозной темы, но отступают от церковных догм и канонов? Мы имеем в виду творчество Льва Толстого, Михаила Булгакова, Андрея Тарковского и некоторых других. 

— Можно с чем-то соглашаться, с чем-то нет, но категоричность здесь неуместна. Льва Толстого я считаю гением русской литературы. Многие его произведения исполнены глубокой силы — не только литературной, но и духовной. Однако он впал в гордыню и попытался создать собственное Евангелие и таким образом сам отлучил себя от веры и церкви. Церковь не предавала его анафеме, она только констатировала факт его добровольного отречения. Он сам порвал с церковью. И когда меня сейчас спрашивают об этом — почему бы, говорят, Вам не вернуть Льва Николаевича Толстого в лоно церкви? — то я отвечаю: а можем ли мы навязывать человеку через столетие то, от чего он сам отказался? Не можем, конечно. Но «Война и мир», «Анна Каренина» и многие другие произведения Толстого — это непревзойденные шедевры, это классика литературы. Хотя есть и творения, с которыми мне трудно согласиться. Также не стоит однозначно относиться и к талантливому писателю Михаилу Афанасьевичу Булгакову. В его произведениях есть много верного. 

Иной раз я отдыхаю, читая и перечитывая Антона Павловича Чехова, Ивана Сергеевича Тургенева. Язык тургеневский — самый прекрасный, на мой взгляд, язык... 

— Встречались ли Вы с Александром Солженицыным? Как относитесь к его творчеству и деятельности? 

— Да, мне доводилось общаться с Александром Исаевичем, знакомиться с его произведениями еще тогда, когда его книги были в нашей стране запрещены. Но, понимаете, из литературы мне, например, хочется почерпнуть что-то светлое. А когда с каждой страницей нарастает все большая беспросветность, то такая литература лично меня не вдохновляет. Конечно, он многое вскрыл из того безобразного, вопиющего, что пережил в сталинских лагерях, и в историческом смысле это ценно. Однако двадцатилетний разрыв с Россией удалил его от нашей реальности. Почему-то Александр Исаевич решил, что вернется домой пророком... Конечно, он самобытный писатель, но в то же время человек с исковерканной судьбой, потому что и лагеря, и ссылка наложили на него свой тягостный отпечаток. Нужно уметь заглянуть и в будущее, а не жить одним печальным прошлым. Христианин — и это мое глубокое убеждение — должен быть оптимистом. 

— Каковы Ваши музыкальные пристрастия? Правду говорят, что Вы очень любите Аллу Пугачеву? 

— Это не совсем так... Прежде всего предпочитаю классику. Люблю слушать и советские песни военных времен. Вероятно, потому, что эта музыка напоминает мне о детских, юношеских годах, о молодости — а что может быть в жизни прекраснее той поры! Кроме того, очень любил всегда пение под гитару. 

— Сами на гитаре играете? 

— Сам не играю, но слушать люблю. Например, песни иеромонаха Романа считаю прекрасными. 

— Удается ли Вам смотреть кино? Что нравится? 

— Редко. Но определенное представление есть. Удручает меня культ насилия в современном кино. Раньше, на мой взгляд, фильмы у нас были куда светлее и добрее. 

— Вы знаете Арнольда Шварценеггера? Как-то Ваш крестник — мэр Москвы Юрий Лужков предложил американской кинозвезде совершить прогулку по столице. А нынешний храм Христа Спасителя тогда только строился. Приехали, забрались на строительные леса, и тут у «актера века» округлились глаза: такого размаха он явно не ожидал. Сразу горячо поинтересовался, на чьи средства воссоздается храм. Тут же к нему поднесли довольно вместительную урну — мол, народ сам строит этот храм. Арнольд-Терминатор достал из портмоне зеленую купюру и отправил ее в копилку. Как бы Вы это оценили? 

— Спасибо большое — как вы назвали? — Шварценеггеру. Имя хорошее. Только ведь я про терминаторов кино не смотрю. 

Валерий Коновалов, «Известия» Михаил Сердюков, «Собеседник»

http://www.sedmitza.ru/text/416149.html

Связанные материалы